В 1962 году Вычислительный центр был преобразован в Институт кибернетики АН Украины. Образованию Института, естественно, предшествовала подготовительная работа, во время которой мои отношения с Б. В. Гнеденко испортились.

В 1959 году он вместе со Е. А. Шкабарой поднял кампанию за образование Института кибернетики. Мол, Вычислительный центр — то Вычислительный центр, а академии нужен институт кибернетики. Киевская пресса сразу это подхватила. А мы с самого начала были созданы как институт, направленный на решение проблем кибернетики. Поэтому это уже было прямым ударом против нас —они хотели превратить нас в счетную станцию, а всех квалифицированных специалистов забрать в новый институт.

Мы, конечно, не остались равнодушными и выступили в газете по поводу того, что институт кибернетики уже есть, и речь идет о его укреплении. Отдел науки ЦК. КПУ и объединенный партком АН Украины разобрались, в чем дело, и приняли решение: по рекомендации президиума АН Украины кибернетику следует развивать у нас. И в феврале 1962 года Вычислительный центр был преобразован и получил новое название — Институт кибернетики, тогда еще в скобках писали: “с вычислительным центром”, а потом стали просто писать: Институт кибернетики.

Б. В. Гнеденко в конце концов после бурных собраний в Институте математики подал в отставку и уехал а Москву.

Отдел Н. М. Амосова после ухода Б. В. Гнеденко перевели из Института математики к нам. Фактически Н. М. Амосов у нас и раньше работал. Мы ему делали аппарат “сердце — легкие”, у нас были маленькие мастерские. Это был первый в СССР аппарат, примененный Н. М. Амосовым при операциях на сердце. Затем у нас были сделаны искусственные клапаны (для сердца), была выстроено здание, в котором разместилась лаборатория Н. М. Амосова. Е. А. Шкабара перешла на работу к Н. М. Амосову, а потом в Институт физиологии им. А. А. Богомольца. Вместе с Л. Н. Дашевским и Б. В. Гнеденко написала брошуру “Как это начиналось” — о лаборатории С. А. Лебедева. Они пытались приуменьшить нашу роль, и в частности мою, в создании машины “Киев”. Ну, это вообще-то правильно, потому что машину “Киев” создал в основном Дашевский, а ни Шкабара, ни Гнеденко, ни я к ней отношения не имели. Единственная моя заслуга в том, что я расширил применения (использовал эту машину для работы на расстоянии в реальном масштабе времени) и написал один раздел в книге о машине “Киев”.